Когда кто-то хлопает дверью и отказывается с тобой говорить - это самое страшное. Хлопок, уход, и фраза вроде "поговорим, когда ты успокоишься". "Все, я больше ничего не скажу". "Ой, все, хватит". Это самое страшное. Тебя не слышат. Ничего не сказать, ничего не изменить, ничего не решить. Просто отказ и стена. Нет ничего, хуже стен.
Я стараюсь дверями не хлопать, потому что знаю, как страшно оставаться там, по ту сторону. Потому что если человек что-то пытается сказать, и даже кричит или плачет - значит, это для него важно. Не было бы важно, не кричал бы, не эмоционировал. А раз так - значит, важно. Значит, хлопнуть дверью перед его носом - сделать еще больнее.
Когда перед моим носом хлопают, мне тоже больно. Только я наступаю на горло своей больке и иду ломиться обратно, потому что проблема - она осталась, а пока длится "изоляция" там, в чужой голове, нарастет мнительности и придумывается всякая дрянь, через которую потом уже не прорваться. Человек, может, и пожалеет, что встал в позу из-за желания "поставить на место" и позволил отношениям разорваться. Любви ли, дружбе ли. Некоторые люди считают, что "сохранить лицо" важнее, а человек и другой найдется.
Может, и найдется. А может, и нет.
С некоторый пор я стала осознавать, какой клубок разорваных нитей в себе ношу. Ровно в этот момент отпускать людей стало больно. И можно было бы встать в позу "я только все порчу, потому лучше мне держаться от людей подальше". Пафосно и драматично. Но нет. Одному плохо. Очень. В одинокой фигуре, уходящей в закат, нет никакой романтики и никакой красоты. Есть только три тонны зеленой тоски, горсть инфантилизма и много боли. Больше ничего.