Раньше всех из трех перечисленных жанров возникла, конечно, мистика. Веру в духов и знамения человечество вынесло из своей колыбели в античность, оттуда – на сцену классического театра трагедии, и следом – в мировую литературу. А началось все с Франции, где в середине XIII века появилось первое произведение, получившее статус готического романа: «Гибельный погост», примкнувший к циклу мифов о короле Артуре. И пусть здесь еще не сформированы наиболее характерные черты жанра, а сцены с отрубленными руками в подметки не годятся богатым на описание различной расчлененки мифам тех же скандинавов, самое важное здесь уже прослеживается: атмосфера. Именно она, гнетущая и мрачная, определяет принадлежность произведения к мистическому жанру.
Что останется, если оставить готический роман без вскрывающихся могил, скорбных теней на стенах и таинственных знамений? Средневековье минуло, и если попытаться забыть о мрачных сказках немецких романистов Гофмана и Гауфа, можно увидеть новую тенденцию: на сцену выходят персонажи уже совсем иного толка. В далеком 1818 году в мир является чудовище «Франкенштейн» за авторством Мэри Шелли. Так в литературе, призванной холодить кровь в венах, научный подход потеснил теологию, а люди впервые испугались не высших сил, а творения рук собственных.
К концу XIX века на стыке этих двух начал, в самом сердце туманного Альбиона, и формируется нежно любимая многими настоящая литература ужасов. Оно и не мудрено: спиритические сеансы были в моде, а мало ли, что нашептывали духи сквозь завесу дыма благовоний и опиума? Например, у Эдгара По и Томаса Де Квинси определенно были свои соображения на эти счета, которыми они и поделились с мировой культурой. Но и этого было мало.
Спустя совсем немного времени, на другом конце Атлантики, в американском журнале «Weird Tales» появляются рассказы одного скромного юноши болезного вида. Конечно, редактора не знали, что отец и мать его окончили свои жизни в одной психиатрической лечебнице, а сам молодой писатель из-за продолжительных депрессий и нервных срывов даже не окончил школу. Не знали они и того, что спустя несколько лет появится совершенно новый поджанр: лавкрафтовский ужас. Молодого человека, как несложно догадаться, звали Говард Лафкрафт, и его хрупкую фигуру не смогли затмить ни Кафка и его «Превращение», ни Сеньоль и его «Туман больше не рассеится».
Так тянется через историю пугающий хтонический миф, так он проникает в наши умы, и рождаются новые мастера. Стивен Кинг, которого называют королем жанра ужасов, и совсем рядом с ним – Дин Кунц. Уильям Блетти, подаривший миру «Экзорциста», Айра Левин и ее «Ребенок Розмари», Клайв Баркер и его «Восставший из ада». А здесь кое-кто уже видит не столько книги, сколько названия фильмов…
Кино само по себе является сплетением многих жанров и стилей, и как только люди поняли, что можно фиксировать события на пленку, они стали рассказывать истории. Если самым первым фильмом ужасов по праву считается «Замок дьявола» Жоржа Мельеса, то самым запоминающимся – «Носферату. Симфония ужаса» Фридриха Мурнау. Примечательно, что она должна была стать экранизацией романа «Дракула» Брэма Стокера, но не срослось с авторскими правами.
Кино подарило нам не просто возможность оживить чудовищ на большом экране. Последним в троице пугающих жанров появился именно триллер, и шагнул он в зрительские залы и строки книг именно с широкого экрана в 1927 году, стараниями одно очень эксцентричного англичанина по имени Альфред Хичкок. «Жилец» - первый в истории кинематографа фильм, получивший название «триллер», а его сценарий, повествующий о неуравновешенном серийном убийце, в последствие стал классическим клише.
Так в чем же ключевая разница между ужасами, мистикой и триллером? Хотя жанры более, чем тесно связаны между собой, на поверку все оказывается просто.
Сердце мистики – вера. Вера в сверхъестественные и высшие силы, с которыми человек добровольно или вынужденно имеет дело. Мистика тесно связана с религией и оккультными практиками, и некромантия для мистики – обычное дело. Но как только некромант превращается в хирурга, на сцену выходит ужас.
Цель ужаса – напугать, и в средствах он не стесняется. Если не справились оборотни – придут мутанты. Если рассеялись призраки, руку помощи подадут мистер Джекил и доктор Хайд. Здесь одними знамениями не обойдешься. Инопланетяне, научные эксперименты, неизведанные глубины и изломы психики человека – все идет в ход.
Триллер же действует тоньше и изящнее. Он проникает в легкие, в кровь и под кожу, заставляя ее покрываться мурашками без видимых на то причин. Триллер затягивает неотвратимо и медленно, как топь, не отпуская до самого конца, и именно в хорошем триллере мы готовы испугаться даже внезапно налетевшей стаи птиц. Настоящий триллер – лакомство для гурманов.
Масс Эффект – достаточно большое поле деятельности, и можно очень долго спорить, элементы каких стилей и жанров его составляют и являются ключевыми. Несомненным остается только один факт: перед нами – фантастика, а фантастика по определению своему не дружит с мистикой, потому искать здесь духов мы не станем. То ли дело ужасы или триллер!
Есть мнение, что нельзя создать ничего принципиально нового, а можно только удачно скомпилировать уже имеющиеся в культуре наработки, и часто вещи, кажущиеся новаторством, таковым совсем не являются. Например, далеко не каждый из игроков серии опознал в первой части игры в «Зубах Дракона», тех самых штырях, на которые насаживали людей, практически прямое заимствование из романа «Гиперион» Дэна Симмонса. Только Симмонс писал о дереве боли, застрявшем в петле времени, на которое безумное создание Шрайк насаживает свои жертвы, обрекая на вечные муки. Новый образ ада, новый образ Апокалипсиса.
Мрачное пророчество тоже имеет место. Оно приходит из глубины тысячелетий, находит Избранного в лице одного из лучших оперативников N7, и вещает нам, что раз в пятьдесят тысяч лет… И чем больше космические корабли бороздят просторы космоса, тем больше страшных открытий совершается.
С выходом третьей части нас погрузили на дно древнего океана в поисках загадочных Левиафанов, отсылая и к библейскому мифу, и к лафкрафтовскому Дагону. Правда, спорным моментом в сценарии DLC стала возможность расследовать тайну едва ли не в самом начале игры, тем самым нарушая главный принцип любого уважающего себя Зла: оно должно как можно дольше оставаться Безликим, Бессмертным и Бессловесным. Как только разгадка получена, страх перестает быть иррациональным.
Традиционные эксперименты на разумных, с которыми мы постоянно то тут, то там сталкиваемся как на протяжении самой трилогии, так и в окружающей ее литературе и комиксах, уже мало кого удивляют, хотя и вносят тревожную нить в канву Вселенной. Так, легко и ненавязчиво, на фоне космической оперы то тут, то там возникают мрачные силуэты Зла в разных обличиях, радуя пытливый взгляд искушенного игрока.
Ужасы живут с нами рядом на протяжении всей истории. Человечество приручило огонь, ночь разделилась на теплый круг костра и враждебную темноту, и зазвучали тихие голоса, повествующие о кроящихся в ней страхах… Люди несли легенды сквозь поколения и века, устные мифы превращались в захватывающие киноленты. Как бы ни пытались многие критики принизить ужас до второсортного жанра, он просто подождет своего часа. И когда погаснет свет, когда само собой умолкнет тиканье часов и в пустом доме прозвучит детский смешок, - поднимется из глубины генетической памяти и возьмет свое. Непременно. Неотвратимо.