Космический котик
Говорят, если перебрать с алкоголем, принять горизонтальное положение и закрыть глаза, прилетают ОНИ. Вертолеты. От этого укачивает, тошнит и вообще. Лучше бы не прилетали.
А у меня другая история.
Пьянею я медленно, и до тех самых "вертолетов" выжрать мне надо порядочно. Бутылка сухого белого подойдет, потому что от красного или чего по-крепче у меня просто болит желудок или похмелье наступает раньше самого опьянения.
Так вот, берем бутылку белого сухого...
Берем бутылку белого сухого, грузинского. И берем Халя. Вводим одно в другое. Полируем парой рюмочек ликера со льдом, если застолье долгое и хмель рискует выветриться до момента укладывания меня в кровать. Когда кондиция едва заметного онемения языка и легкости во всем теле достигнута, можно начинать.
Когда я закрываю глаза, никакие вертолеты ко мне не прилетают. А вспоминаю я всего два образа, лежащих очень глубоко в слое памяти.
Первый - это качели. Время после обеда, пряная южная тень, тихий час в садике, где работала моя мама. Дети спят, кругом - тишина и сиеста. И качели. Стрекочут цикады, и южное небо невероятно высоко, и облака такие, что взлети я к ним, прыгала бы, как на перине. И золотистый свет солнца. Не лимонно-желтый, как утром, не слепящий, как в полдень, а мягкое, теплое золото. Темная зелень вишен, рябин и лавров. И качели. И я одна.
Второй - море. Я лежу на линии прибоя, и с каждым вдохом на меня набегает теплая и соленая волна, а с каждым выдхом - откатывается назад. Подо мной нагретые за день мелкие камушки, а надо мной - южное небо, усыпанное звездами. Рядом - темная вода. Море ночью кажется черным, температура воды и воздуха - одинакова, и понять, что ты в воде, можно только по накатившей легкости. Еще по соленому привкусу на коже, если ее лизнуть.
И засыпаю я с такой счастливой улыбкой, какую без веществ могу выдать только пару раз в год.